Об отрешенности (Von Abegescheidenheit)

Я прочел многие писания и языческих учителей и пророков и Ветхого и Нового Завета и со строгостью и всяческим усердием искал, какова же та высшая и лучшая добродетель, с помощью которой человек сумел бы вплотную приблизиться к Богу... И когда я углубляюсь в Писание, — насколько хватает моего разума и насколько он может вникнуть, — я не нахожу ничего, кроме чистой превосходящей все отрешенности, ибо все добродетели имеют некую приверженность к твари, а отрешенность от всех творений свободна... Кто хочет быть беспечальным и чистым, тот должен иметь одно, отрешенность.

Учителя восхваляют любовь, подобно святому Павлу, который говорит: «Какой бы подвиг я ни взвалил на себя, если я не имею любви, я — ничто». Но я ставлю отрешенность выше всякой любви.

Отрешенность убеждает меня, дабы я ни к чему, кроме Бога, не был восприимчив... отрешенность от всякой твари свободна... отрешенность не восприимчива ни к чему, кроме Бога.

Совершенная отрешенность не склоняется перед тварью и не превозносится перед ней, она не хочет быть ни ниже нее, ни выше нее; она хочет иметь основание в себе, — ни ради чьей-то любви, ни ради чьего-то страдания; и не желает иметь ни сходства, ни различия с творением, ни с тем и ни с этим; она не хочет ничего другого, как быть... Кто хочет быть тем или этим, тот хочет быть чем-то, а отрешенность ничем быть не хочет.

Я также ставлю отрешенность выше всякого милосердия, ведь милосердие есть не что иное, как то, что человек выходит из себя самого ради страдания ближних и от этого помрачается его сердце. Отрешенность же пребывает свободной и остается в себе, не позволяя ничему себя опечалить; и пока человека что-то может смутить, стези его не направлены к благу.

Кратко сказать: если я окину взором все добродетели, то не найду ни одной без изъяна и так к Богу влекущей, как отрешенность.

Истинная отрешенность есть не что иное, как то, что дух неподвижно стоит среди всех треволнений радости и печали, чести, бесчестья и поругания, — как могучая гора в легком ветре. Быть порожним (leer) от твари значит быть исполненным (voll) Бога, а быть исполненным твари значит быть порожним от Бога.

В каждом человеке живут два человека. Один называется внешним человеком, это — чувственность. Сему человеку служат пять чувств, но сам внешний человек действует силой души. Другой человек именуется внутренним человеком, это — сокровенное человека... Духовный человек, любящий Бога, употребляет на внешнего человека не больше душевных сил, чем того требуют пять чувств... Оно наставник и руководитель пяти чувств, — оберегая их, дабы они не придавались своему влечению к скотству, как придаются иные люди, которые живут по своим похотям, подобно скоту, не имущему разума. Таковые люди достойны скорей именоваться скотом, а не людьми.

Но вот я спрошу: какова же цель чистой отрешенности? На это я отвечу так и скажу, что ни то и ни это не является целью чистой отрешенности. Она пребывает в обнаженном ничто, и я открою тебе, почему это так: чистая отрешенность покоится в высшем. А в высшем покоится тот, в ком Бог может творить по Своей собственной воле. Бог действует в соответствии с тем, найдет ли Он готовность. В каком сердце находится это и то, в том это и то может быть тем, из-за чего Бог не сможет творить высшим образом. Стало быть, если сердце готовится к высшему, ему подобает стоять в чистом ничто; в ничто — величайшее ожидание, какое только возможно... Когда отрешенное сердце покоится в высшем, оно пребывает в ничто, ибо здесь есть полная восприимчивость.

Чем скорей человек бежит от творения, тем быстрей устремляется ему навстречу Творец.

Отрешенность — самое лучшее, ибо она омывает душу и очищает совесть и возжигает сердце и будит дух и оживляет стремление и дает познать Бога и отделяет от твари и объединяет с Богом. Кто жаждет совершенной отрешенности, пусть стяжает совершенное смирение; и тогда он внидет в близость Божества.